Форум » Развлечения » Изба Читальня) » Ответить
Изба Читальня)
Тонкий: Все срочно кидаем россказни,побасенки и истории! (начало во флуде) 7. Рудимент сообщения беды Наконец у Вредительства не выдерживают нервы. - Я случилось! - тоненько взвизгивает оно. - Я у тебя случилось! - Усраться можно, - вздыхаю. - И что теперь? - А теперь, - вопит Вредительство, - а теперь будет беда! Будет беда! - В смысле - кирдык? - спрашиваю. - Ага. Слово "кирдык" почему-то настраивает Вредительство на дружеский лад. Оно теперь топчется на месте, миролюбиво осклабившись. Как все же много значит порой точно выбранное слово!.. Теперь Вредительство мне явно симпатизирует. Возможно, считает "своим". Думаю, будь его воля, ни за что не случилось бы оно в моей жизни. Но воля не его. И, тем более, не моя. А потому не будет мне покоя. 8. Выход из дома в поиски И вот я встаю с дивана, одеваюсь и выхожу из дома в поиски. Левый ботинок натирает пятку, шарф колется, а дубленка весит полпуда, никак не меньше. Да и погода, надо сказать, совсем не сказочная. Разве что, Снежную Королеву устроила бы такая метеорологическая данность. Но я точно не Снежная Королева. Не родственник даже. Ох, не родственник... На улице меж тем минус 27 по Цельсию. Не знаю, кстати, сколько это по Фаренгейту. Надо будет, что ли, сосчитать, если, конечно, сказка хорошо закончится. Хозяин собаку в такую погоду на улицу не выгонит. Разве вот автор персонажа. Они, суки, это дело любят. Им когда писать не о чем, они нас по скверной погоде гонять начинают. Глядишь, страницы три есть чему посвятить. А там, глядишь, и злодей какой подоспеет, и все будет хорошо - не у меня, конечно, у него, у сказочника. А у меня будут, разве что, поиски. Я, конечно, не ищу ничего конкретного. Никакой волшебной таблетки от кирдыка не надеюсь я обрести - да и не знаю я, как она выглядит, эта таблетка, и существует ли вовсе. Просто для того, чтобы жить дальше, мне нужно сейчас выйти из дома в поиски. Мне так положено. Потому что я - герой. Глаза бы моиэтих сказочников не видели. Ненавижу. 9. Появление испытателя Часа полтора спустя, когда ступни и ладони мои окончательно утратили чувствительность, а морда превратилась в свежезамороженный полуфабрикат, из-за угла мне навстречу, наконец, вывернул Испытатель. Я ноги ему был готов целовать - так обрадовался. Потому что это ведь общеизвестно: если появляется Испытатель, значит, история развивается правильно. А если история развивается правильно, значит мне не придется бродить по этим улицам вечно. Скоро, очень скоро, я смогу кого-нибудь победить, или (так тоже бывает, но редко) умереть. По правде говоря, мне уже почти все равно. Лишь бы согреться. Некоторые концепции потустороннего бытия в этом смысле вполне обнадеживают. 10. Диалог с испытателем и испытание - Ну-с, приступим, - говорит Испытатель. И глядит на меня со значением. По-особенному так глядит, будто есть промеж нами какая-то нехорошая тайна, некая стыдность, интимная и сладкая - словно бы связывает нас, скажем, неудавшаяся попытка совместной мастурбации в школьном туалете. Надеюсь, что нет. - Приступим к испытанию, - повторяет он. - Вы готовы? Господи, ну и рожа. 11. Заносчивый ответ = отрицательная реакция героя, (невыдержанное испытание) У меня внезапно сдают нервы. Ору, бурно жестикулируя, то и дело срываясь на сиплый взвизг. Устраиваю для Испытателя краткую, но познавательную экскурсию по темным кладовым своих глубинных чувств и потаенных страстей. Довольно уж им испепелять меня. Пусть идут теперь на растопку чужого костра. А с меня хватит. Напоследок отсылаю Испытателя к известной формуле, где Икс предваряет брата своего Игрека, а краткий (кроткий?) звук И замыкает шествие и примиряет обоих. Захлебнувшись последним вербальным эквивалентом божественного лингама, захожусь кашлем и только тогда осознаю, что остался один. Обессиленный, усаживаюсь на краешек тротуара, ни к селу ни к городу вспоминаю, что в Питере его зовут поребриком. Чрезвычайно важная информация, конечно...
Ответов - 66, стр:
1 2 3 4 All
Тонкий: 12. Появление благодарного помощника. Я уж совсем было изготовился замерзнуть: испытание, как я понимаю, провалено, что делать - совершенно неясно, да и не хочу я ничего делать. Пропади все пропадом - так мне сейчас мыслится концепция дальнейшего хода вещей. Но тут в центре моего личного мироздания появляется новое действующее лицо. Этот персонаж, насколько я помню, называется Благодарный Помощник; за что он мне благодарен и каким образом намерен улаживать мои дела - неведомо. Но пусть будет - если уж сам пришел. 13. Беспомощное состояние помощника (без просьбы о пощаде) Благодарный Помощник отстегивает от пояса кобуру и кладет ее на заснеженную мостовую. Достает из внутреннего кармана пальто нож с выкидным лезвием, извлекает из-за голенища нечеловеческих размеров тесак. Холодное оружие обретает свое место рядом с огнестрельным, у моих ног. Туда же отправляются добытые за пазухой граната-лимонка, газовый баллон и экзотические нунчаки. Потом Благодарный Помощник медленно воздевает руки к лиловому студню немилосердного Космоса и тихо, шепотом, словно бы щадя мои взвинченные нервы, сообщает: "Гитлер - капут!" 14. Пощада Его добровольная капитуляция повергает меня в умиление. Комок непрожеванных слов утешения пульсирует в горле. Непрошеные слезы сосульками повисают на ресницах. Повинуясь внезапному, мне самому непонятному, но властному порыву, я поднимаюсь на ноги. Распахнув дубленку, прижимаю худощавое тело Благодарного Помощника к груди, глажу его по голове, бормочу ласково: - Ну конечно, капут. Гитлер, безусловно, капут! Но это не очень страшно. Что нам с тобой тот Гитлер! Жили без него как-то, и дальше проживем. Подумаешь - Гитлер... Благодарный Помощник жалобно сопит, укоренившись носом в моей ключице. А волосы у него мягкие, как у ребенка... 15. Благодарный помощник указывает путь - Ладно, - наконец, бормочет он. В последний раз доверительно шмыгает носом и переходит на деловой тон. - Пожалуй теперь я должен указать тебе Путь. - Это который Дао, не выраженное словами, что ли? - я не верю своим ушам. - Нет, что ты, - он смеется от неожиданности. - Дао - это не по моей части. Я могу указать тебе только Путь к жилищу Антогониста-Вредителя. - Не слишком заманчивое предложение, - вздыхаю. - Но за неимением лучшего... Ладно, черт с тобой. Указывай.
Тонкий: 16. Жилище антагониста-вредителя Оружие Благодарного Помощника остается на снегу, всеми забытое. Одним невыстрелившим ружьем стало в эту ночь больше - что ж, вольно им, бессмысленным сущностям, множиться... Мы берем такси и едем на улицу Генерала Карбышева. В такую погоду я бы предпочел визит на площадь Жанны д'Арк, или, скажем, Джордано Бруно; на худой конец подошла бы и улица Сергея Лазо - или кого там еще сжигали заживо? Но моего мнения, увы, никто не спрашивает. Благодарный Помощник расплачивается с таксистом, и мы покидаем транспортное средство. - Вот этот подъезд, - говорит Благодарный Помощник. - Код девять-один-один, потом нужно нажать решетку. Шестой этаж, квартира шестьдесят шесть. Заходи без стука, там, как ты понимаешь, не заперто. Нижняя часть его лица укутана шарфом, и слова не хотят выбираться наружу, копошатся в темных аллеях своего шерстяного, колючего убежища. Но я, с грехом пополам, разбираю. - А потом что? - спрашиваю. - Откуда мне знать? - Благодарный Помощник пожимает плечами. - Сам гляди, по обстоятельствам... Киваю, разворачиваюсь, ухожу. Жму кнопки хитроумного замка, в награду за труды попадаю в темный подъезд, устланный грязным, размокшим картоном. Бумажные хляби разверзаются под моими ногами, но я выбираюсь из этого мелкого болота на лестничную твердь. Лифт не вызывает у меня доверия. Только отпетый идиот доверится лифту в подъезде Антагониста-Вредителя, а у меня в этой сказке ни единого старшего брата. То есть, светлый путь Дурака не про меня. Разве что, в следующий раз. Поднимаюсь на шестой этаж пешком. Дверь в квартиру за номером 66 не только не заперта на ключ, но даже слегка приоткрыта. Меня здесь, надо понимать, заждались. Тяну дверь на себя. Переступаю порог. Мой Антагонист-Вредитель, как и следовало ожидать, нетерпеливо топчется в коридоре. Скрипит зубами, щурит глаза, сжимает руки в кулаки. Злодействует, словом, как может. 17. Облик антагониста Антагонист мой воистину прекрасен, и это все, что можно о нем сказать. Хоть и Вредитель, согласно неумолимому сюжету. И вообще сволочь редкостная. Он, впрочем, не виноват. Его, думаю, тоже никто не спрашивал. 18. Появление искомого персонажа Зато из-за спины Антагониста-Вредителя выглядывает Искомый Персонаж. Приветливо скалится, машет мне рукою, подпрыгивает от нетерпения. Он мне, надо понимать, чрезвычайно рад. Откровенно говоря, до сих пор я представления не имел о его существовании. И что мне теперь с ним делать, ума не приложу. Такая уж у нас дурацкая сказка. 19. Добыча с применением хитрости или силы На всякий случай применяю Хитрость, потом применяю Силу, а потом еще раз Хитрость, напоследок. Хватаю Добычу, выскакиваю на лестничную клетку, запираю дверь, наваливаюсь на нее спиной. Надо же мне отдышаться. Добыча нетерпеливо тянет меня за рукав. Добыча - это, оказывается, и есть Искомый Персонаж. Он, откровенно говоря, не вызывает у меня теплых чувств. Он даже чувств комнатной температуры у меня не вызывает. На фига было его добывать, кто бы мне объяснил?.. - Идем, - канючит он. - Идем скорее. А то ведь еще погоня будет... Ах, ну да. Погоня. Как же я забыл? 20. Погоня, преследование в форме полета Спускаемся по лестнице (Искомый Персонаж хотел было шмыгнуть в лифт, но тут уж я настоял на своем), чавкаем ботинками по картону, выходим на улицу, в метель. Благодарного Помощника уже нет, зато таксист на месте. Курит, ждет. И это первая хорошая новость за весь вечер. Не потому что я боюсь Погони - подумаешь, Погоня! - просто в салоне его желтой "шестерки" почти тепло. Только это меня сейчас, откровенно говоря, и волнует по-настоящему: температурные условия Погони, о которых в сказке, между прочим, ни слова не сказано. Преследование, меж тем, идет своим чередом. В Форме Полета, как и было обещано. Антагонист мой прекрасен на фоне звездно-облачного киселя. Мне, в общем, даже хочется, чтобы он нас догнал. Он мне симпатичен. Мы с ним в одной лодке: друг без друга мы ничего не стоим; кому мы нужны - по отдельности-то? Но фиг он нас догонит, пусть даже и в Форме Полета. Не положено.
Тонкий: 21. Вновь трижды то же испытание, реакция героя на этот раз положительная. Испытатель предоставляет себя в распоряжение героя, осуществляя этим спасение от погони. Таксист поворачивает к нам свой прокуренный лик, и я с досадой узнаю в нем давешнего Испытателя. Здравствуй, жопа, новый год! Приехали, называется... Вновь трижды свершается Испытание; я уже почти ничего не соображаю: что за Испытание такое? Неужели то же, что уже было прежде? Но ведь прежде никакого Испытания толком и не было... Или все-таки было? Ничего не понимаю, словом. Зато реакция моя на этот раз положительная. Не могу сказать, в чем это выражается. Просто вот - положительная реакция. Словно бы анализы сдал в венерологическом диспансере. Испытатель предоставляет себя в мое распоряжение, осуществляет этим спасение от погони, как и было предсказано. Спасшись от погони, я возвращаюсь, наконец, домой и обрушиваюсь на диван. Искомый Персонаж идет на кухню и ставит чайник. - А что, хлеба ты не купил? - ворчит он, грохоча дверцами моих кухонных тайников. - Надо было по дороге... Господи, неужели он собирается тут жить? Вместе со мной, в однокомнатной хрущевке? И это у них называется "счастливый конец"?! По-моему, херня какая-то получилось. Но они говорят: сказка. Сказочники, блин. Ублюдки. Ненавижу.
Надюндель: Тонкий точно) расписался! круть!
Тонкий: Чемберленис был молод, но болен. Болезнь Чемберлениса была не опасна и не заразна. Чемберленис просто не выносил громких звуков. Более того - Чемберленис не выносил по возможности никаких звуков. От любых звуков ему делалось плохо и тошно, и хотелось удавиться, по-возможности быстро. В любой тишине Чемберленису было громко. В любой. Поэтому Чемберленис с детства не любил музыки. Никакой. Работал Чемберленис ударником в джазовом оркестре. Собственно, на этом можно было бы и закончить, но однажды друг Чемберлениса Рыпин спросил его: мужик, ну объясни, ну ты чего, ненормальный? Ну нафига изо всех сил хреначить по своим идиотским барабанам, каждый раз неделю минимум лежать потом больным в отключке, собирать осколки собственных нервов и чужих ушей практически с потолка, и всё равно этим регулярно заниматься? Ну нафига?!? Смотри, мужик, ответил Чемберленис, ты ведь знаешь, я с детства не люблю музыки. Кроме того, ты в курсе, я не выношу громких звуков. Тихих звуков я тоже не очень выношу. А в любой тишине, мужик, есть звуки, запомни. В любой. И вот, представь себе, сижу я за своими барабанами, долбаю по ним изо всех сил, я же еще соло часто делаю, один, все молчат, и я со своими барабанами, блин, на весь зал, от каждого удара подпрыгивает люстра, замнём, мужик, что я при этом чувствую, замнём, и я бью по своим барабанам, и тарелки звенят, и барабаны гудят, и литавры гремуче стонут, и стены уже плавятся от этого от всего, и гул стоит такой, что я вообще с трудом помню, где у меня голова - и я извлекаю из своей установки самый громкий удар, какой только могу, извлекаю, мужик, изо всех сил, уже сам не вижу, куда бью, но бью всё равно, и дробь такая, знаешь, быстрая и частая, и еще удар, и еще, и публика довольна, ей-то что, ей-то нормально, и я себе бью, сижу за установкой весь красивый блин такой, и бум, и бум, и бум, и тыгыдым, и на всё уже плевать, и последний дикий удар, хабббааах-ах-ахххх-ъъъ! ...и тишина. Я поднимаю палочки, но не поднимаю головы. Люди видят, что уже всё, но ощущают, что как бы еще не все. Никто не шевелится. Никто ничего не говорит. Никто никуда не идёт. Всё молчат. Я молчу. Я держу палочки на весу и молчу. И все это видят, и молчат. Недолго. Несколько секунд. И вот в эти несколько секунд, мужик, вокруг меня нет никаких звуков. Совсем никаких. В эти несколько секунд ничего не звучит нигде. В эти несколько секунд стоит не просто тишина, но настоящая тишина. Полная, как конец света, и исчерпывающая, как оргазм. И сижу я в этой тишине, ни на кого не глядя, и ничего не помню, ничего не помню, но только знаю, что ни один человек во Вселенной, ни один знаменитый никто, ни один никакой пианист и ни один вообще человек, не был, не есть и не будет настолько всеобъемлюще счастлив.
Тонкий: Друг Он приходит исключительно по ночам почему-то, уже далеко заполночь может раздаться звонок телефонный - всегда разный, я никогда не могу его вычислить, ни кто, ни с какого номера, хотя все остальные определяются тотчас - и голос, уже забытый с тех пор, как был неделю назад, говорит утвердительно: я зайду ненадолго. Я не то чтобы вздрагиваю, но никогда не готов к его визитам, всякий раз у меня совершенно иные планы, всякий раз он невовремя, он это хорошо знает, смеется над этим часто - да, не вовремя, я всегда не вовремя, хотя никогда не опаздываю, - и я почему-то смеюсь вместе с ним, хотя что смешного в этой шутке, она здорово пообтрепалась за последние несколько тысяч лет. Он приходит и садится в кресло, он чешет за ухом моих котов, он смотрит, как я работаю - рисую или пишу. Иногда рассказывает что-нибудь, но чаще просто молчит, и я молчу в его присутствии, нам так уютнее вдвоем друг с другом - молча смотреть ему за моей работой, а мне - за его отдыхом. Что он приходит отдыхать ко мне, это никаких сомнений, у него всегда только два состояния - отдых и работа, а работу его не спутаешь ни с чем, так что я знаю наверняка, гадать не приходится. Почему-то мне всегда отлично работается при нем, наверное, такой особенный взгляд - пристальный и в то же время доброжелательный, хотя спрашивать его мнения или совета - все равно, что ловить ветер руками, скажет что-то, наполнятся руки ветром - и улетело, утекло сквозь пальцы. Вот только что сказал - а что, уже не помню, и не помню, похвала это была или осуждение, наверное, из-за голоса, у него всегда такой ровный голос, как будто не воздух выходит из грудной клетки, а что-то более плотное, равномерное такое, как поток лавы из вулкана. Иногда он болтает совсем уж беспечно, и мне еще долго после его ухода мстится, что голос остался где-то по углам или, может быть, между оконными рамами, - а на самом деле это шумит просыпающийся город. Он сидит у меня при свете настольной лампы, пока не начинает светать. И всегда я успеваю больше, чем наметил себе накануне, и к утру так легко становится, словно я заново родился, а не провел ночь в болтовне и посиделках со Смертью. Уходя, он всегда говорит "до свиданья". И легко улыбается при этом из-под своего неизменного капюшона. И я почему-то улыбаюсь в ответ, хотя этой шутке тоже не одна сотня лет. Я улыбаюсь тому, что он говорит это, выходя из моих дверей. И каждый раз, когда от меня уходит Смерть, дом остается гулким и пустым какое-то время, пока не наполняет его суета и серый свет утра, щебет птиц за окном, отрывистые гудки пароходов с Невы. Признаки жизни.
Тонкий: ЕСЛИ БЫ БОГ ЛЮБИЛ ЛЮДЕЙ Если бы бог любил людей – он обязательно вселился бы в какую-нибудь дрянь, к примеру, в чипсы «Наш Чемпион». Залез бы в пачку и сидел бы там тихонечко в качестве призового бесплатного бонуса. Чтобы его случайно покупали, уносили бы куда-нибудь на лавочку и распечатывали бы в перерыве между второй и третьей бутылкой пива. Чтобы трепетный юноша удивленно говорил бы своей нежной возлюбленной: «Йо, любимая, ты только посмотри, какая тут ерунда!» А Бог бы вылезал тогда из пачки и мудро качал головой – дескать, да, ерунда конечно, простите, мол, дорогие мои, это просто маркетологи в очередной раз облажались с таргет-групп, не обращайте внимания… И возносился бы на небеса, пугая по дороге случайных птиц и космонавтов назойливым чипсовым запахом… «Что означало сие знамение?» - спрашивали бы тогда испуганные церковники, а в ларьках начало бы мироточить все подряд, даже баночное пиво. И тогда люди улыбнулись бы и сказали: «Все ерунда, а значит - Бог есть». И заплакали бы от счастья… Если бы Бог любил людей. Сказка про чудо Иногда с людьми чудеса случаются. А иногда – наоборот, люди случаются с чудесами. Чудеса, кстати, этому тоже удивляются. Не меньше, чем люди. Так вот, жило-было чудо, маленькое совсем. Не успело оно вырасти, и могло только и всего что дождик включить, когда совсем жарко, или песенку какую по радио поставить. В общем, совершенно незначительное чудо. Оно все мечтало вырасти, дорасти до куста горящего или хотя бы хождение по воде освоить. Но чудеса не меняются в размерах, каким родилось, таким потом всю жизнь и будет. Тут ведь все от отношения человека зависит: если человек чуда не заметит, оно съежится, а если заметит и порадуется, к примеру, тут чудо раздувается от гордости и становится похожим на пухлую тучу. И вот сидит как-то это чудо в своем мире чудесном, песенки по радио слушает, думает, кому бы чего сейчас поставить, чтобы стало всем хорошо и радостно. И тут оно увидело человека. Совершенно непонятно, как этот человек в мир чудес забрел. По рассеянности, скорее всего. Он и не заметил ничего, как шел себе по улице за хлебом, так и продолжал идти. А вот чудо очень удивилось, оно еще никогда в жизни людей не видело. Только песни им ставило и дожди включало, а так чтобы своими глазами посмотреть на живого человека, такого не было. Так что чудо уставилось на человека во все глаза. А человек почему-то решил, что это и не чудо совсем, а, допустим, соседка его, Клава, которая была ему в последние несколько недель особенно симпатична. Так, накатило что-то. Ну, оно и понятно, чтобы настоящий облик чуда увидеть, это надо не за хлебом идти, а совсем по другим делам. А так получается, видишь то, что хочешь. И начал человек Клаву (то есть чудо) нахваливать. Какие у нее глаза замечательные, какое платье красивое, да и не зайти ли ей к нему в гости как-нибудь. А чудо глядит на себя и ничего понять не может. Вроде чудо чудом, на тучку похожее, никаких тебе глаз, никаких платьев. Но все же решило оно в гости к человеку зайти, мало ли что. А человек положительного ответа дождался, и домой отправился. Там вытащил из шкафа какие-то давно забытые парадные брюки, принарядился, вылил на себя море одеколона и давай соседку Клаву ждать. А Клава не приходит и не приходит, уже ночь скоро, а ее все нет. Зато по радио песни включают, одна лучше другой. Человек подождал еще немного, потом выпил все приготовленное для Клавы вино и загрустил, радио слушая. Чудо тоже загрустило, потому что человек на него никакого внимания не обращал. Так и хандрили весь вечер на пару.
faby: кто сдесь?!
Надюндель: ты
Надюндель: Тонкий гениально!
Тонкий: ЙА!МНУ! ВОТ ТАК!
Тонкий: Надюндель Что именно гениально?
Тонкий:
Надюндель: Тонкий даже и не знаю) ошчушчение у меня такое=)
Тонкий: нипиридаваимое ачучение
Надюндель: дада оно самое=)
sKarlet: мдя....Тонкий..начни писать книгу....честно...у тя талант...
Тонкий: sKarlet Фсе что выше-это из сборника "Русские инородные сказки" составленного незабвенномистическим Максом Фраем, такие мало покупют и читают ещё меньше, поэтому стараемся мы донести до народа такими вот способами)))
Тонкий: хотя я был бы не прочь написать книгу, ибо моих рассказов на харде довольно немало скопилось, только они мне кажуться скучными и неинтересными, недостойными выйти в свет, вот такой самокритичный
Надюндель: Тонкий а ты опчтный рекламщик=))
полная версия страницы